Без разрешения - вваливается и всё.
Нагло, как будто навеки прописан тут,
Меня до последней ниточки перетрясёт.
До неприличия этот труп белозуб,
До отвращения этот мертвец гладкокож,
В резких сужденьях о смыслах предельно груб,
Пялится. Точит со звоном разделочный нож.
Трогаю лоб его – тридцать шесть и шесть,
Выгнать пытаюсь – упрямый, не отстаёт.
Требует подтвердить, что я ещё есть, я здесь.
Требует доказать, что живое во мне живёт,
Что не сгинуло в успешную пустоту,
Что не сгнило под тёплой мульчей мишуры.
Пугаюсь. Уверяю – смотри, я живу, я расту!
Себя сохраняю на гребне большой игры!
Он аккуратно вскрывает мой белый живот,
Тщательно проверяет наличие там меня,
Шовные принадлежности мне выдает
И оставляет шить и опять принять:
Жить нужно так, словно умер, хотя живой –
Правило сути бессмертных сейчас и здесь…
Так здравствуйте, не знающий отдыха труп мой
С температурой кипения тридцать шесть и шесть.
Махоша 2017.